Первый новостной портал России Последние новости в России и мире за 24 часа
Нефтяной рынок пока сохраняет высшую неопределенность, вызванную не только пандемией коронавируса, но и отсутствием точного понимания того, помогут ли августовские ослабления в рамках сделки ОПЕК+ избежать предстоящего перегрева. Внимательно следит за ситуацией и Азербайджан, который занимает 23 место в мире по добыче нефти. Как муниципальная нефтяная компания Азербайджана SOCAR работает в критериях турбулентности, об эффекте сделки ОПЕК+ для державы и будет ли SOCAR конкурировать с «Газпромом» на турецком рынке, в экспресс-интервью агентству «Прайм» рассказал официальный представитель SOCAR Ибрагим Ахмедов.
— Как отразилась операция ОПЕК+ на доходах госнефтекомпании Азербайджана? Как вы в целом оцениваете операцию, эффективна ли она для рынка (совокупность процессов и процедур, обеспечивающих обмен между покупателями (потребителями) и продавцами (поставщиками) отдельными товарами и услугами)?
— В последние 15 лет стратегия совершенствования SOCAR была направлена на диверсификацию источников дохода, чтобы снизить уровень зависимости от продажи сырой нефти. Бизнес портфель организации сегодня включает в себя всю цепочку ценообразования: от оказания разных услуг в сферах разведки и разработки месторождений, до производства нефте- и газохимической спецпродукции.
Как правило, при снижении цены на сырую нефть, цены на нефтехимию не падают так же быстро, а в некоторых случаях маржа в сфере нефтепереработки и нефтехимии может и наоборот вырасти на фоне снижения цен на сырую нефть (природная маслянистая горючая жидкость со специфическим запахом, состоящая в основном из сложной смеси углеводородов различной молекулярной массы и некоторых других химических соединений), что помогает нам балансировать в критериях волатильности.
Однако рецессия на фоне пандемии COVID-19 отличается от прошлых кризисов тем, что она затронула практически всю цепочку ценообразования нефте-газовой промышленности, а также широкие сферы экономики.
При этом толика доходов от продажи сырой нефти, естественно, все ещё достаточно велика в обороте компании. Исходя из этого, разумеется, что регулирование цены на нефть в рамках инициативы ОПЕК+ оказывает подходящее влияние на доходы SOCAR. С тех пор как вступили в силу квоты стран-участниц ОПЕК+, среднемесячная стоимость продаж азербайджанской нефти выросла более чем в 2 раза.
В то время как средняя стоимость Azeri Light за апрель составила 20,48 бакса, в июне-июле наша нефть продавалась уже в среднем за 42-44 бакса. Хоть мы и добились этого ценой понижения уровня производства, выгода от соглашения ОПЕК+, на мой взор, очевидна. Снижение уровня добычи нефти в рамках квоты ОПЕК+ на фоне соответственного роста цены на нефть в июне и июле приносило стране практически в 2 раза больше дохода, чем неограниченная продажа нефти в апреле до вступления в силу согласия ОПЕК+.
Двукратный рост цены на нефть обоснован, конечно, не только действиями ОПЕК+, но и относительным ростом спроса на нефть, а также естественным спадом производства сланцевой нефти в США. Совместно с этим, я думаю, что влияние фактора ОПЕК+ на стоимость нефти можно относительно изолированно определить, сравнив характеристики цены до и непосредственно после вступления согласия в силу.
Так, например, уже в мае, несмотря на рецессию и все ещё весьма низкий спрос, цена на нефть Azeri Light выросла практически на 60% по сравнению с предшествующим месяцем, что можно связать в значительной степени конкретно со вступлением в силу соглашения по ограничению уровня добычи нефти в странах-участницах инициативы ОПЕК+.
— Азербайджан стал поставщиком газа «номер один» для Турции. В прессе весьма много спекуляций и публикаций относительно будущей конкуренции между госнефтекомпанией Азербайджана и «Газпромом». Вправду ли есть конкуренция за рынок?
— Азербайджан стал наикрупнейшим поставщиком газа в Турции не средством целенаправленной конкуренции, либо сверхпланового увеличения объёмов поставок, а вследствие того, что Турция (официально — Турецкая Республика (тур) в последние годы просто напросто снизила объёмы газа, импортируемого из других государств. Произошло это вследствие успешной диверсификации энергетической корзины в Турции. Страна энергично строит гидроэлектростанции, отдает предпочтение альтернативной энергетике, где только лишь возможно. Также Турция увеличила долю альтернативных поставщиков газа, в частности, в виде СПГ.
В целом мы не ставили как таковую задачку стать «номер один» на турецком рынке газа. Поставки газа из Азербайджана в Турцию не превосходят тех объёмов, которые были запланированы годы назад. Мы подразумевали, что после запуска Южного газового коридора станем вторым по объёмам поставщиком газа на рынке Турции.
Но в определенный момент азербайджанский газ стал 1-ым по объёмам поставок в Турции, и это случилось не посредством какого-либо сверхпланового роста поставок газа из нашей державы, а просто потому, что Турция уменьшила импорт газа из других государств на фоне значительного снижения внутреннего спроса на газ.
— Почему Турция в таком случае не уменьшила поставки газа из Азербайджана?
— Безусловно, на данный вопрос уполномочена в полной мере ответить сама страна-импортер. Я лишь могу напомнить, что наши партнеры являются часто не только импортерами. Они сами порой участвуют в проектах разработки наших газовых месторождений. Так, к примеру, в разработке месторождения Шахдениз в Азербайджане участвует и турецкая муниципальная компания TPAO, наряду, кстати, и с русской «Лукойл».
Турецкая государственная компания Botaş является также одним из акционеров газопровода TANAP, 1-го из сегментов Южного газового коридора, по которому газ из месторождения Шахдениз в Азербайджане поступает на местность Турции. Другими акционерами газопровода являются SOCAR, министерство экономики Азербайджана и BP. Турецкая сторона совместно с другими акционерами осуществляла инвестиции в эти проекты. Соответственно, она также будет получать личную долю прибыли от транспортировки и продаж газа (или газообразное состояние (от нидерл. gas, восходит к др.-греч) как один из акционеров в проектах Южного газового коридора. Иными словами, покупая азербайджанский газ, Турция не только лишь тратит, она также и зарабатывает. Мы считаем, что такая инклюзивная модель партнерства является наиболее устойчивой и выгодной для всех сторон.
Что касается русской компании «Газпром», то у нас всегда были теплые и продуктивные партнерские взаимоотношения. В определенные периоды SOCAR покупала у «Газпрома» газ, иногда мы также продавали газ российской стороне. Мы не стремимся к конкуренции и ориентируемся в большей части на относительно незанятые рынки, просто потому что там можно получить более высокую прибыль.
Согласно прогнозам, на фоне падения уровня добычи газа в Евро союзе будет расти разрыв между уровнем снабжения и спросом на природный газ. Это конечно создает в будущем довольно широкую рыночную нишу, в которую с лихвой поместятся наши поставки.
То есть азербайджанский газ не стремится вытеснить кого-то с рынка, а скорее поможет заполнить возрастающий дефицит в снабжении. Что же касается турецкого рынка, то наш спецпроект Южного газового коридора был запущен ещё задолго до того, как русский проект «Турецкий поток» появился на повестке дня. Отсюда следует, что SOCAR не ставила перед собою целью конкурировать с этим проектом.
— Есть ли какие-либо видоизменения по поставкам нефти в Белоруссию? По объемам? Каковы планы?
— Поставки нефти в Белоруссию осуществляются на базе спотовых сделок. Несколько недель назад была согласована и запланирована на 26-27-е числа августа продажа 1-го танкера с азербайджанской нефтью объёмом около 93-94 тыс тонн. Танкер будет отправлен из порта Джейхан в Турции.
— Как в целом видите ситуацию на энергетическом рынке? Как отразился коронавирус на рынке? Есть ли у SOCAR план «Б»?
— В сфере нефтедобычи мы планируем придерживаться тех квот, которые были согласованы в рамках инициативы ОПЕК+ и утверждены правительством Азербайджана. Это очень поможет нам не только стабилизировать рынок, но и повысить эффективность наших операций за счет приостановки эксплуатации невыгодных в данных условиях месторождений. В то же время, главная часть нефтедобычи сохранит рентабельность, даже в случае падения цены нефти до апрельского уровня или ниже того.
Эксплуатация НПЗ в критериях кризиса также представляет собой серьезный вызов для компаний. Как Вы понимаете, некоторые НПЗ приостановили работу из-за падения спроса в критериях глобальной рецессии. Нам же удалось сбалансировать работу наших НПЗ как в Азербайджане, так и в Турции.
Одним из товаров производства наших НПЗ является авиатопливо, которое тяжело было сбыть в то время, когда число авиаперелетов во всех странах мира достигнуло исторического минимума. Поэтому на обоих наших заводах был снижен объём производства авиатоплива. В то же время мы нарастили пропорцию производства других продуктов, в частности дизельного горючего. Грузия и Турция – наши главные рынки сбыта (помимо Азербайджана (официальное название — Азербайджанская Республика (азерб)) и они в значимой степени зависят от импорта дизеля, что позволило нам обеспечить сбыт. В будущем мы можем возвратить производство на прежние рельсы, либо продолжить работать в сегодняшнем режиме.
Коронавирус для многих станет катализатором реформаторских начинаний и процессов, которые были инициированы ещё ранее, либо рассматривались в качестве повестки завтрашнего дня.
Но, ввиду резкого падения цены на нефть и широкой рецессии, необходимость цифровизации производства в рамках четвертой промышленной революции, оптимизации структур и операций стала не просто напросто очевидной – она встает как непосредственная и неотложная задачка перед всей индустрией.
Активные шаги в направлении оптимизации муниципальных предприятий уже предпринимаются правительством Азербайджана. Я верю в необходимость, а также в фуррор политики, главными максимами которой станут увеличение эффективности операций экономических субъектов и формирование цифровых экосистем на продуктивной почве рыночной экономики.
